Глава 4

Сон бабочки в красном тереме в летнюю ночь

из которой мы узнаём, что именно случилось за секунду до пробуждения бабочки от звука полёта пчелы вокруг плода граната

Совет: читателю предлагается сначала ознакомиться только с комиксом, пропуская все комментарии, чтобы не запутаться в происходящем. А потом уже можно вернуться к тексту.
Впрочем, это же справедливо и для любой другой главы.

1

Знакомьтесь - главный герой этой главы китайский философ-даоист IV века до нашей эры - Чжуан Цзы*.
Чжуан Цзы в этой книге дорог нам по двум причинам.
Во-первых, из-за своего скептического отношения к жизни: он считал, что выбор, который мы делаем, является следствием нашего предыдущего опыта; и если по какой-либо причине наш прошлый опыт ошибочен, то и наши тщательно обдуманные шаги будут далеко не безупречны. Проблема выбора и обусловленности его предыдущим опытом и знаниями станет центральной темой этой главы.

Во-вторых, Чжуан Цзы связан с другим нашим главным героем - Хайдеггером - довольно интересным образом. Хайдеггер цитировал Чжуан Цзы для того, чтобы объяснить свою собственную философию. Вот этот отрывок:

Прогуливаясь с Творящим Благо по мосту через Хао Чжуанцзы сказал:

— Пескари привольно резвятся, в этом их радость!

— Ты же не рыба, — возразил Творящий Благо. — Откуда [тебе] знать в чём её радость?

— Ты же не я, — возразил Чжуанцзы. — Откуда [тебе] знать, что я знаю, а чего не знаю?

— Я не ты, — продолжал спорить Творящий Благо, — и, конечно, не ведаю, что ты знаешь, а чего не знаешь. Но ты-то не рыба, и не можешь знать, в чём её радость.

— Дозволь вернуться к началу, — сказал Чжуанцзы. — «Откуда [тебе] знать, в чём её радость?» спросил ты, я ответил и ты узнал то, что знал я. Я же это узнал, гуляя над [рекой] Хао.**
(перевод Л.Д.Позднеевой)

* Конечно же Чжуан Цзы не был никаким энтомологом. Эта шутка вскоре станет понятна (а пресловутый проницательный читатель - ППЧ - уже давно всё и так понял).

** Удивительно, как этот отрывок перекликается с классической статьёй по теории сознания американского философа Томаса Нагеля "Каково быть летучей мышью?" ("What is it like to be a bat?", 1974).
Нам ещё предстоит познакомиться с ней подробно.

2

Ни для кого, конечно, не станет сюрпризом, что речь здесь идёт о парадоксе Ньюкома (Newcomb Paradox). Этот удивительный и очень глубокий парадокс был придуман физиком-теоретиком Уильямом Ньюкомом, впервые опубликован знаменитым философом Робертом Нозиком, а популяризировал его для широкой публики, как водится, наш старый знакомый Мартин Гарднер.

Парадокс Ньюкома касается свободы воли и природы детерминизма.

Каким именно образом человек принимает решение?
Дано: дядя Петя подходит к самовару со словами "Дай-ка выпью, говорит,
выпью чаю". Кто или что побудил дядю Петю подойти к самовару? Согласно американскому философу-прагматику Джону Дьюи, к походу за чаем дядю Петю подтолкнула вся совокупность событий прошлого: учитывая, все предыдущие события дядипетиной жизни, он просто не мог не захотеть выпить чаю именно в это одно прекрасное утро.
В противоположность Дьюи, другой американский философ-прагматик Уильям Джеймс, был убеждённым индетерминистом. Джеймс верил в способность человеческого разума порождать неожиданные, ничем не предопределённые поступки - такие, что даже для Бога они явились бы неожиданностью. Это именно то, писал Джеймс, что делает нашу реальность "трепетной и наполняет её жизнью и волнением"*.
По Джеймсу, дядя Петя проснулся поутру и - озарённый внезапным (даже не божественным - бери выше) вдохновением - испытал немедленную потребность выпить чаю.

Кто из них прав? Над этим вопросом философия бьётся не одно тысячелетие. Вероятно, истина, как всегда, посередине. Процитируем Гарднера:

Третий подход, глубоко исследованный Иммануилом Кантом, допускает, что обе стороны этого спора одинаково верны, но неадекватны в качестве способов разбора человеческого поведения. Для Канта эта ситуация походит на ту, что изображена в одном из "груков" Питера Хэйна**:

A bit beyond perception's reach
I sometimes believe I see
that Life is two locked boxes, each
containing the other's key.

Когда я думаю о замысле Творца,
когда меня загадка жизни мучит,
встают перед глазами два ларца,
и в каждом заперт от другого ключик***.
(перевод Г.Л. Варденги).

Свобода воли - это не судьба и не случай. Каким-то непостижимым образом в ней сочетается и то, и другое, и каждый из компонентов является ключом к другому. И это не невозможный факт, подобный квадратному треугольнику, а парадокс, навязанный нам нашим опытом, решение которого выходит за рамки человеческого мышления. Именно так это виделось Нильсу Бору. Он обнаружил, что эта ситуация похожа на его собственный "принцип дополнительности" в квантовой механике****.

В своём оригинальном виде парадокс Ньюкома звучит так.

На столе стоят два закрытых ящика: А и Б. В ящике А тысяча долларов. В ящике Б либо миллион долларов, либо денег нет вовсе. У вас есть выбор между двумя действиями: (1) взять то, что находится в обоих ящиках; или (2) взять только то, что находится в ящике Б.
А дальше появляется некое Существо, которое может предсказать ваш выбор с высокой точностью. Вчера Существо сделало предсказание относительно того, какой выбор вы собираетесь сделать, и именно это предсказание определяет содержимое ящика Б. Если Существо предсказало, что вы возьмете то, что находится в обоих ящиках (действие 1), оно оставило ящик Б пустым. Если же оно предсказало, что вы возьмете только содержимое ящика Б (действие 2) - в ящике Б будет миллион долларов. Итак, вы откроете оба ящика или только ящик Б?

В этом парадоксе, пишет Гарднер "пытаясь определить наилучшую стратегию, игрок оказывается в лабиринте сбивающих с толку двусмысленностей, касающихся времени и причинности".
Мы рассмотрим различные варианты выбора в следующих комментариях.

* Если вдуматься, это невероятно мощная мысль: откуда именно берётся эта новизна?
В дальнейшем (там, где речь пойдёт о теореме Гёделя) мы посвятим этому вопросу целый раздел.

** Питер Хэйн - датский поэт, романист, эссеист, художник, архитектор, математик и инженер-изобретатель. В мире он больше всего известен как автор коротких остроумных стихов - груков.

*** Понятно, что Гарднер не случайно выбрал именно этот грук. Два ларца - это ровно то, с чем мы имеем дело в парадоксе Ньюкома.
А для наших целей этот грук подходит ещё больше: ведь речь здесь идёт именно о ключике, с которым мы познакомимся в своё время...

**** С Нильсом Бором и принципом дополнительности мы уже встречались - очень глубоко! - в под-сноске ☆☆ к сноске ***** комментария 2 Главы 2.

3

В чём же состоит парадокс Ньюкома? Будем рассуждать в терминах нашей собственной истории.
На первый взгляд, очевидно, что наиболее безопасным для наших друзей будет открыть только непрозрачный ящик, забрать ключ и выйти на свободу. И всё было бы хорошо, если бы Нанычу не пришла в голову мысль о том, что Чжуан Цзы уже положил ключ в закрытый ящик и ушёл. Что изменится из-за того, что Наныч и Ко изменят решение в последний момент и заберут кроме ключа ещё и ватрушки?

Но не будем спешить! Что значит "изменят решение в последний момент"? Разве это не то же самое, что просто "принять решение"? Ведь окончательным решением будет именно то, которое принято именно в последний момент, а все остальные решения будут таким образом перечёркнуты. А раз Чжуан Цзы почти никогда не ошибается, то не будет ли справедливым полагать, что он как раз и исходил в своём предсказании из самого что ни на есть окончательного решения, принятого нашими героями - а именно, решения забрать ещё и ватрушки?

Хорошо, но если это так, то Чжуан Цзы наверняка не положил ключ в закрытый ящик.
Значит ли это, что друзьям нужно срочно изменить своё окончательное решение и всё-таки решить открыть только ящик с ключом?

Мы вернулись к тому, с чего начали. Итак, окончательное решение принято: открываем только закрытый ящик, к чёрту ватрушки! Чжуан Цзы доволен, он правильно предсказывает, что решение будет состоять именно в этом, кладёт ключ в закрытый ящик и уходит разбирать коллекцию бабочек.

Ключ в ящике - у Чжуан Цзы нет уже никакой возможности его оттуда забрать...

А теперь вопрос на миллион долларов (точнее, на 1,001,000 в оригинальном варианте парадокса): разве не может Нанычу прийти сейчас в голову мысль - заметим, новая мысль, новое неожиданное решение, никак не связанное с предыдущим окончательным решением! - всё-таки забрать ещё и ватрушки?...

Обладает ли Наныч свободой воли принять спонтанное, недетерминированное решение, или же его решение было предопределено предказанием Чжуан Цзы?*

* И здесь-то как раз вступает в силу возможность того, что Чжуан Цзы всё-таки человек, и иногда - пусть и очень редко - но может ошибаться.
Потому что, если Чжуан Цзы - Высшее Существо и поэтому абсолютно безупречен, то ответ на вопрос о свободе воли Наныча по всей видимости будет отрицательным.
Впрочем, мы смоделировали эту ситуацию в последующем развитии нашей истории.

4

5

4

Мы подошли к кульминации этой главы. Книга "Чжуанцзы" (приписываемая - сюрприз! - авторству Чжуан Цзы) содержит следующую знаменитую притчу:

Однажды Чжуану Чжоу* приснилось, что он — бабочка, весело порхающая бабочка. [Он] наслаждался от души и не сознавал, что он — Чжоу. Но вдруг проснулся, удивился, что [он] — Чжоу, и не мог понять: снилось ли Чжоу, [что он] — бабочка, или бабочке снится, [что она] — Чжоу. Это и называют превращением вещей, тогда как между мною, [Чжоу], и бабочкой непременно существует различие.
(Перевод Л.Д.Позднеевой).

Отрывок этот и сам по себе необыкновенной красоты, а учитывая, насколько глубокие он поднимает вопросы, притча про бабочку становится одним из шедевров философской мысли.

Наиболее известные рассуждения по поводу сна vs. реальность (так называемый "аргумент сновидения") принадлежат Рене Декарту. Вот что он пишет в "Размышлениях о первой философии":

А как часто виделась мне во время ночного покоя привычная картина – будто я сижу здесь, перед камином, одетый в халат, в то время как я раздетый лежал в постели! Правда, сейчас я бодрствующим взором вглядываюсь в свою рукопись, голова моя, которой я произвожу движения, не затуманена сном, руку свою я протягиваю с осознанным намерением – спящему человеку все это не случается ощущать столь отчетливо. Но на самом деле я припоминаю, что подобные же обманчивые мысли в иное время приходили мне в голову и во сне; когда я вдумываюсь в это внимательнее, то ясно вижу, что сон никогда не может быть отличен от бодрствования с помощью верных признаков; мысль эта повергает меня в оцепенение, и именно это состояние почти укрепляет меня в представлении, будто я сплю**.

Уильям Паундстоун в книге "Labyrinths of Reason" предлагает следующий (довольно комичный) тест, призванный подтвердить, что вы в данный момент не спите. Всегда держите на прикроватной тумбочке книгу лимериков. Всякий раз, когда вам захочется узнать, спите ли вы, откройте книгу наугад и прочтите случайный лимерик, убедившись, что вы никогда не читали и не слышали его раньше. Каждый может легко распознать лимерик по форме: у него чёткая метрическая схема, и он часто смешной или просто забавный. Если лимерик соответствует этим критериям, он должен быть частью внешнего мира, а не плодом вашего сновидения - во сне вы, скорее всего, вряд ли сможете сочинить лимерик в мгновение ока***.

Раз уж речь идёт о снах, здесь будет кстати привести тематический лимерик Эдварда Лира:

There was an Old Man of Peru,
Who dreamt he was eating his shoe.
He awoke in the night
In a terrible fright
And found it was perfectly true!

Однажды увидел чудак
Во сне, что он ест свой башмак
Он вмиг пробудился
И убедился,
Что это действительно так.

Дуглас Хофштадтер и Дэниел Деннетт - два когнитивных философа и друга - в своей книге "Глаз разума" задаются вопросом:

Существует ли строгая “научная” платформа, с которой можно отличить объекты, реально существующие, от фиктивных объектов? Может быть — но с какой стороны границы тогда окажемся мы? Не наши физические тела, а наше самосознание?

Мы продолжим разговор с ними в последующих комментариях.

Итальянский художник Джорджо Моранди написал:

Нет ничего более сюрреального, ничего более абстрактного, чем реальность.

Сам Моранди наиболее известен тем, что из года в год, с фанатичным упорством рисовал натюрморты, составленные из одинаковых предметов - стаканов, чашек, кофейников, бутылок, банок - примерно в одной и той же минималистичной цветовой гамме.
Было ли это его попыткой создать "платформу" для определения "реально существующих" объектов? Или же он хотел таким образом приблизиться к созданию вечных объектов Уайтхеда?****

5

Происхождение "красного терема" смотрите в комментарии 10 Главы 3.

* Чжуан Чжоу - другая транслитерация имени Чжуан Цзы.

** С Декартом сквозь века снова перекликается Чжуан Цзы:

Когда спят, не сознают, что это сон; во сне даже отгадывают сны и, только пробудившись, понимают, что то был сон. Но бывает великое пробуждение, после которого сознают, что то был глубокий сон. А глупцы считают, что они бодрствуют и, вникая [во всё], познают, кто царь, а кто пастух. Как [они] невежественны! [Вы оба], и Конфуций и ты, видите сны. Я, говорящий, что ты спишь, также сплю. Такие слова называют невероятными, но если пройдёт тьма поколений и найдётся великий мудрец, который сумеет дать им объяснение, то покажется, что до встречи с ним прошли сутки.

*** Нам представляется, что "тест Паундстоуна" содержит множество противоречий и неточностей.
Во-первых, очень часто во сне вы бессознательно вспоминаете некое хорошо знакомое вам произведение так, как будто видите его в первый раз. Во-вторых, то, что во сне может показаться безупречным в качестве стиха (а тем более в том, что касается его смысла или забавности), наяву оказывается совершеннейшей бессмыслицей.

**** С самим Альфредом Нортом Уайтхедом мы уже не раз встречались (и ещё не раз встретимся), а вот с понятием его вечного объекта знакомимся впервые. Вы воочию увидите такой вечный объект в комментарии 19, а пока необходимо описать это понятие.

(см. продолжение сноски)

**** (продолжение сноски)

Вечные объекты по Уайтхеду - это сущности, которые, являясь абстракциями, имеют возможность входа в различные явления, могут принадлежать разным опытам.
Сущность вечного объекта состоит в уникальности и неповторимости его существования.
Входя в различные явления, вечный объект остаётся инвариантным - он не меняет своих свойств. Несколько вечных объектов, пересекая границы опытов, участвуют в реализации явлений. Существуют и такие вечные объекты, которые никогда не были и не будут актуализированы.

Согласно Борхесу (см. комментарий 19) некий вечный объект пересёк тысячелетия и явился в реальность однажды дворцом, а в другой раз поэмой.
Продолжая ряд, можно привести пример из книги Томаса Пинчона "В." В книге вот это самое непонятное "В" так и остаётся загадкой: то ли это страна, то ли женщина, то ли вообще идея. Будем считать, что "В" - это вечный объект Уайтхеда.

6

Без тени смущения включаем Christopher Nolan mode. ППЧ и так уже догадался, что эта глава - оммаж фильмам Inception и Tenet (аллюзия на второй фильм ещё не совсем ясна, но станет понятна позже).

Так кто же кому снится? Чьи именно решения во сне (в чьём?) могут побудить одну или другую из заинтересованных сторон к тому или иному способу действий?
Сформулируем проще: кто именно из героев реален, а кто нет? Чьё сознание является частью реального мира, а чьё - частью сознания другого героя?

И последний, самый главный вопрос - а какая разница?

- Постойте, постойте, - скажет здесь читатель. - Есть ещё какая разница между реально существующим человеком (пусть это даже сказочный персонаж нашей истории; так сказать, реально несуществующий объект Мейнонга*) и персонажем, существующим в его воображении или сне.

Оказывается, не все в этом так уверены.

Знаменитый и влиятельнейший австралийский философ Дэвид Чалмерс (с ним мы ещё обязательно встретимся) в своей статье "The Matrix as Metaphysics" обсуждает философскую проблему, которая называется "мозг в колбе"**. Чалмерс называет её также "гипотезой матрицы". Обычно эта гипотеза воспринимается таким образом, что для заключённого в колбе или матрице мозга мир представляется абсолютно реальным, но в действительности происходит тщательно продуманный обман, созданный либо всемогущими машинами, которые этот мозг контролируют, либо учёными, ставящими эксперимент, либо злым демоном Декарта***.
Чалмерс пишет:

Я считаю, что это не совсем правильное мнение. Я думаю, что даже если я нахожусь в матрице, мой мир совершенно реален. Мозг в колбе не находится в заблуждении (по крайней мере, если он всегда был в колбе).
[...] Если так, то гипотеза матрицы не является скептической гипотезой и не умаляет всего, что, как мне кажется, я знаю.
Философы придерживались такой точки зрения и раньше. Философ XVIII века Джордж Беркли, по сути, считал, что видимость - это реальность. [...] Если это верно, то мир, воспринимаемый мозгом в колбе, совершенно реален.

Эти слова поражают воображение. Для Чалмерса (и Беркли) мозг, заключённый в колбу и ежесекундно обрабатываемый злым демоном Декарта, не является ущемлённым в правах по сравнению с мозгом человека, существующим и действующим в реальности****. Если мы принимаем гипотезу матрицы, нам не нужно делать вид, что внешнего мира не существует; вместо этого мы просто принимаем на веру, что физический мир состоит из вычислений (манипуляций с битами информации), которые являются основой микро-физического мира. Эти вычисления были запущены другими существами (вы можете называть их "богами" для удобства), но мир, созданный ими - мир вычислений - абсолютно реален. Наш разум, возможно, отделён от физических процессов и взаимодействует с ними. Возможно также, что разум не был создан высшими существами, которые запустили вычислительные процессы, - может быть, что он даже не состоит из битов, но он взаимодействует с битами внешних физических процессов.
Чалмерс подводит итог:

В результате получается сложная картина фундаментальной природы реальности. Картина странная и, может быть, удивительная, но это картина полнокровного внешнего мира. Если мы находимся в матрице, это просто значит, что так устроен мир.

Мы можем думать о гипотезе матрицы как о мифе сотворения мира для информационного века. Если эта гипотеза верна, то физический мир не обязательно был создан богами. В основе физического мира лежит гигантское вычисление, и создатели запустили наш мир, выполнив это вычисление*****.

* Вспомните комментарий 4 Главы 3.

** Речь идёт о мозге, помещённом в колбу, к которому подключены провода от некоего мощного симулятора реальности. Симулятор воспроизводит для мозга полное ощущение внешнего мира: мозг воображает себя человеком, который, например, прогуливается по шумному городу, сидит в кафе и наслаждается жизнью.
См. фильм "Матрица" для более наглядной иллюстрации мозга в колбе. Об этом фильме, собственно, и пишет Чалмерс.

*** Злой демон (или злой гений) Декарта возникает в продолжение разговора о реальности в "Размышлениях о первой философии":

(см. продолжение сноски)

**** Сравните это с воззрениями индейцев пираха, для которых нет разницы между сном и явью - комментарий 11.

***** Здесь мы вторгаемся на территорию техно-философа, трансгуманиста, исследователя искусственного интеллекта Ника Бострома, директора института будущего человечества.

В статье с характерным названием "Живёте ли вы в компьютерной симуляции" Бостром утверждает следующее.

(см. продолжение сноски)

*** (продолжение сноски)

Итак, я допускаю, что все видимое мною ложно; я предполагаю никогда не существовавшим все, что являет мне обманчивая память; я полностью лишен чувств; мои тело, очертания (figura), протяженность, движения и место – химеры. Но что же тогда остается истинным? Быть может, одно лишь то, что не существует ничего достоверного.

Однако откуда мне известно, будто, помимо перечисленных, не существует других вещей, относительно которых не может быть ни малейшего сомнения? Ведь, возможно, есть некий Бог – или как бы мы это ни именовали, – внушивший мне эти самые мысли? И прав ли я в данном случае – ведь я и сам могу быть их виновником? Так не являюсь ли, по крайней мере, и я чем-то сущим? Но ведь только что я отверг в себе всякие чувства и всякое тело. Тем не менее я колеблюсь; что же из этого следует? Так ли я тесно сопряжен с телом и чувствами, что без них немыслимо мое бытие? Но ведь я убедил себя в том, что на свете ничего нет – ни неба, ни земли, ни мыслей, ни тел; итак, меня самого также не существует? Однако, коль скоро я себя в чем-то убедил, значит, я все же существовал? Но существует также некий неведомый мне обманщик, чрезвычайно могущественный и хитрый, который всегда намеренно вводит меня в заблуждение. А раз он меня обманывает, значит, я существую; ну и пусть обманывает меня, сколько сумеет, он все равно никогда не отнимет у меня бытие, пока я буду считать, что я – нечто. Таким образом, после более чем тщательного взвешивания всех «за» и «против» я должен в конце концов выдвинуть следующую посылку: всякий раз, как я произношу слова Я есть, я существую или воспринимаю это изречение умом, оно по необходимости будет истинным.

Итак, "Cogito ergo sum" произнесено, и здесь же основано философское учение под названием "солипсизм".

***** (продолжение сноски)

Мы все с огромной вероятностью живём в компьютерной симуляции, если только не случилось одно из двух: либо человечество вымерло не достигнув "пост-человеческой" стадии, либо пост-человеческие цивилизации не расположены запускать большое число симуляций своей эволюции или её вариаций. Доказательство этого факта достаточно простое: если предположить, что человечество не вымерло (не вымрет?) на ранней стадии, то есть до тех пор, пока у него не появятся настолько мощные компьютеры, чтобы создавать на них симуляции жизни, подобные нашим, - то это пост-человечество, скорее всего (почти неизбежно) станет использовать свои компьютеры для создания виртуальных сред, способных воспроизводить эволюцию во всех деталях и подробностях: а именно в тех деталях, которые мы наблюдаем в нашей собственной жизни. На этом, собственно, доказательство и заканчивается. Бостром проводит множество вычислений, которые доказывают, что в случае выживания и интереса, человечество сможет запускать несметное число подобного рода симуляций.
А теперь подумайте, что вероятней: то, что мы находимся в настоящей физической - но единственной! - реальности, или что мы живём в одной из огромного множества симуляций, которые запускают люди будущего? То-то и оно.
Однако Бостром на этом не останавливается. Возможно, что и симулированные цивилизации достигнут того же уровня пост-человеческого развития, что и самая первая "оригинальная" цивилизация. Вы уже догадались, что случится дальше: они тоже запустят симуляции своей собственной эволюции на своих виртуальных компьютерах. В этом нет ничего необычного, ведь виртуальные системы, построенные одна на другой встречаются сплошь и рядом. Любой компьютер являет собой довольно-таки большой стек виртуальных "машин", использующих друг друга в качестве основания и уходящих во всё более высокие уровни абстракции. Такой процесс может продолжаться неограниченно☆.

Таким образом, реальность может содержать много уровней. Даже если на каком-то этапе иерархии необходимо достичь дна - метафизический статус этого утверждения несколько неясен - всё равно уровней реальности может быть очень много, и это число может со временем увеличиваться. [...]
Хотя все элементы такой системы могут быть физическими, можно провести некоторые вольные аналогии с религиозными представлениями о мире. В некотором смысле пост-люди, управляющие симуляцией, подобны богам по отношению к людям, населяющим симуляцию: пост-люди создали мир, который мы видим; они обладают превосходящим наш интеллектом; они «всемогущи» в том смысле, что могут вмешиваться в работу нашего мира даже такими способами, которые нарушают его физические законы; они «всеведущи» в том смысле, что могут отслеживать всё, что происходит. Однако все полубоги, кроме тех, что находятся на фундаментальном уровне реальности, подлежат санкциям более могущественных богов, живущих на более низких уровнях.

А теперь мы воспользуемся методом Бострома, чтобы доказать, что все мы - включая Наныча и Чжуан Цзы - живём в чьих-то снах. Допустим, что число всех когда-либо живших на свете людей равно N. Примем за среднюю продолжительность жизни человека 60 лет (с учётом древних времён). Каждую ночь каждый человек видит несколько снов (даже если не подозревает об этом). Представим, что среднее число снов равно трём.
Таким образом, количество всех снов, когда-либо снившихся всем людям в мире равно N*60*365*3 ≈ 66,000N.

Итак, вероятность нахождения вас в чьём-либо сне в 66 тысяч раз выше, чем вероятность того, что вы находитесь в единственной физической реальности.
Но мы тоже на этом не остановимся. Ведь очевидно (по крайней мере из нашего правдивого рассказа), что каждый из снящихся кому-то людей тоже может видеть сон про других людей. А те, в свою очередь, тоже могут видеть сны - и так далее. Количество возможных снов неудержимо растёт.

Наши шансы оказаться в реальности стремительно падают.

☆ Тема эта богата и неисчерпаема, но было бы огромным упущением не обратиться к одному из главных философов технологии в мире - выдающемуся польскому писателю-философу Станиславу Лему, который, конечно же, не нуждается ни в каком представлении.
Его рассказ из серии "Из воспоминаний Ийона Тихого" под названием "Странные ящики профессора Конкорана" предвосхищает всё то, о чём писали Бостром с Чалмерсом и многие-многие другие.

Профессор Конкоран в своей лаборатории держит два десятка железных ящиков, которые он называет "воплощенными в реальность, обличёнными в материю монадами Лейбница". Каждый из ящиков содержит наделённое сознанием электронное устройство (мозг в колбе).
А теперь посмотрим, насколько увлекательнее писатель, нежели профессиональные философы, рассказывает об этой симуляции (или о гипотезе матрицы, если угодно):

- Их судьба, их мир, их бытие - все, что они могут достигнуть и познать. Там находятся специальные ленты с записанными на них электрическими импульсами; они соответствуют тем ста или двумстам миллиардам явлений, с какими может столкнуться человек в наиболее богатой впечатлениями жизни [...] это, Тихий, знойные ночи юга и рокот волн, это тела зверей и грохот пальбы, это похороны и пьянки, вкус яблок и груш, снежные метели, вечера, проведенные в семейном кругу у пылающего камина, и крики на палубе тонущего корабля, и горные вершины, и кладбища, и бредовые галлюцинации, - Ийон Тихий, там весь мир!

[...]
- Эти ящики, Тихий, подключены к искусственному миру. Этому, - он показал на первый ящик с края, - кажется, что он - семнадцатилетняя девушка, зеленоглазая, с рыжими волосами, с телом, достойном Венеры. Она дочь государственного деятеля... Влюблена в юношу, которого почти каждый день видит в окно... Который будет ее проклятием. Этот, второй, - некий ученый. Он уже близок к построению общей теории тяготения, действительной для его мира - мира, границами которого служит металлический корпус барабана, и готовится к борьбе за свою правду в одиночестве, углубленном грозящей ему слепотой, ибо вскоре он ослепнет, Тихий... А там, выше, находится член духовной коллегии, и он переживает самые трудные дни своей жизни, ибо утратил веру в существование бессмертной души;

Обратите внимание, насколько точно мысль Лема перекликается с утверждением Чалмерса о том, что это картина полнокровного внешнего мира. Если мы находимся в матрице, это просто значит, что так устроен мир.":

Тихий! Вы еще ничего не понимаете. Вы думаете, наверно, что там, в этом барабане, различные сигналы записаны, как на граммофонной пластинке, что события усложнены, как мелодия со всеми тонами и только ждут, как музыка на пластинке, чтобы ее оживила игла, что эти ящики воспроизводят по очереди комплексы переживаний, уже заранее до конца установленных. Неправда! Неправда! - кричал он пронзительно, и под жестяным сводом грохотало эхо. - Содержимое барабана для них то же, что для вас мир, в котором вы живете! Ведь вам же не приходит в голову, когда вы едите, спите, встаете, путешествуете, навещаете старых безумцев, что все это граммофонная пластинка, прикосновение к которой вы называете действительностью!

Профессор Конкоран - эта квинтэссенция безумного феноменолога - доходит, наконец, и до той части повествования, которая в точности повторяет рассуждения Ника Бострома о возможной (и наиболее вероятной) иерархии симуляций:

- Это безумец моего мира, - произнес он, и его лицо изменилось в улыбке. - Знаете ли вы, до чего дошел он в своем безумии, которое обособило его от других? Он посвятил себя исследованию ненадежности своего мира [...] он отважился подумать даже о своем боге, Тихий, о боге, который раньше, будучи еще наивным, творил чудеса, но потом созданный им мир воспитал его, создателя, научил его, что он может делать лишь одно - не вмешиваться, не существовать, не менять ничего в своем творении, ибо внушать доверие может лишь такое божество, к которому не взывают. А если воззвать к нему, оно окажется ущербным и бессильным... А знаете вы, что думает этот его бог, Тихий?

- Да, - сказал я. - Что существует такой же, как он. Но тогда возможно и то, что хозяин запыленной лаборатории, в которой мы стоим на полках, - сам тоже ящик, построенный другим, еще более высокого ранга ученым, обладателем оригинальных и фантастических концепций... И так до бесконечности. Каждый из этих экспериментаторов - творец своего мира, этих ящиков и их судеб, властен над своими Адамами и своими Евами, и сам находится во власти следующего бога, стоящего на более высокой иерархической ступени.

7

8

7

А вот и нет! Как мы уже и говорили раньше, Чжуан Цзы (на данном этапе нашего эксперимента) всё ещё человек, пусть и сверх-умный, но всё же человек с ограниченными возможностями. А раз так, то он не непогрешим. Вероятность его ошибки не равна нулю, а значит есть и вероятность обмануть его - ровно как и предлагает Наныч: "тихонько открыть ящик с ватрушками уже после того, как будет решено открыть только ящик с ключом".

8

Мы проходим уже вторую итерацию принятия решения по поводу ящиков. Значит ли это, что теперь все действия сторон уже определены и детерминированы, потому что они осведомлены о решениях друг друга? А как насчёт свободы воли и возможности изменять свои решения?

Здесь, неожиданно, нам на помощь приходит Джон Конвей*. Он предлагает следующий мысленный эксперимент по поводу детерминизма. Предположим, вы смотрите очень интересный фильм и, конечно же, не знаете, чем он закончится. Фильм такой увлекательный, что вы идёте на него во второй раз с приятелем. Что получается? Ваш друг не знает, чем кончится кино, он необыкновенно увлечён; для вас же содержание фильма полностью детерминировано.
Теперь мы подходим к сути аргумента Конвея. Что, если наша Вселенная - это второй показ фильма? Возможно, что-то пошло не так на первом показе, и Вселенную "запустили" заново. Мы получаем в точности те же впечатления и те же события, что и на "первом показе" с той разницей, что он был недетерминирован, а наш - "второй показ" - уже полностью предопределён.

* Джон Конвей - британский математик, известный своим игровым подходом к делу и огромным интересом к занимательной математике. Конвей внёс большой вклад во множество областей математики; в частности, открыл сюрреальные числа.
Для наших же целей вклад Джона Конвея неоценим по двум причинам: во-первых, он придумал полностью детерминированный мир, в котором возможно существование демона Лапласа - мир, полностью лишённый свободы воли. А во-вторых, он доказал теорему о свободе воли.

Как видите, если бы Джона Конвея не было, его стоило бы придумать, хотя бы для этой книги.

(см. продожение сноски)

* (продолжение сноски)

Говоря о полностью детерминированном мире, мы, конечно же, имеем в виду игру Конвея "Жизнь". Притягательность игры "Жизнь" состоит в том, что при гениальной простоте правил разнообразие ее вариантов поистине бесконечно. В общем-то, игрой "Жизнь" назвать можно только условно. На самом деле, это простой клеточный автомат с комбинацией правил, подобранной таким искусным способом, что "организмы", созданные "Жизнью" не разрастаются подобно снежному кому и не умирают слишком быстро – они живут. Но лучше всё-таки описать, в чем состоит эта игра.

События развиваются на двухмерной матрице (или попросту на тетрадном листе в клеточку). "Организм" представляет собой любую заданную комбинацию закрашенных клеток. Каждый ход, называемый "поколением" – это изменение состояния "организма", подчиняющееся строго заданным правилам. Правила эти необычайно просты:

если у закрашенной клетки меньше двух соседей, то в следующем поколении она "умирает от одиночества" (то есть перестает быть закрашенной);
если у закрашенной клетки больше трех соседей, то в следующем поколении она "умирает от перенаселения";
если у пустой клетки ровно три соседа (то есть три закрашенных клетки), то в следующем поколении она "рождается" (то есть становится закрашенной).

Эти три элементарных правила порождают бесконечное разнообразие комбинаций. Здесь есть и устойчивые комбинации (как, например, "улей"), которые никогда не меняются, и огромные нежизнеспособные "конгломераты", умирающие через несколько поколений, и крошечные живучие организмы, или "gliders" - комбинации, находящиеся в вечном движении, или знаменитое R-pentamino – комбинация из пяти клеток, живущая больше 1000 поколений и в конце концов превращающееся в несколько "улеев", "gliders" и другие примитивные организмы. Организмы, обладающие необыкновенной живучестью называются Methuselah (по имени библейского патриарха Мафусаила, который жил 969 лет – практически жизнь R-pentamino).

Вот, что писал один из главных энтузиастов игры "Жизнь" Билл Госпер:

"Жизнь" позволяет заниматься наукой в новой Вселенной, там, где не все открытия уже сделаны до тебя двести или триста лет назад. Это же трагедия жизни почти каждого математика – как только он открывает что-то тут же выясняется, что Ньютон или Гаусс уже давно это придумали. "Жизнь" позволяет тебе быть первым.

Госпер со своими друзьями проводили ночи напролет около монитора PDP-6, пробуя разные организмы на прочность и долговечность, делая открытия в этой незамысловатой вселенной и занося их в специальный черный блокнот, названный The Life Scrapbook. "Мы не могли остановиться, наблюдая за организмами на экране" - вспоминает Госпер, - "мы просто сидели и смотрели на них, каждый раз загадывая заново, чем же это кончится".

Дэниель Деннет, не раз упоминающийся в этой главе, пишет, что в мире "Жизни" становится возможным существование демона Лапласа☆ - существа, придуманного Пьером-Симоном Лапласом в качестве размышления по поводу детерминизма вселенной - которое, зная положение и скорость всех частиц в мире, может предсказать состояние вселенной в любой момент времени её существования. Для "Жизни" это, конечно, очевидно, так как мы имеем дело с полностью детерминированным клеточным автоматом.

А теперь настало время обратиться к ещё одному - наиболее интересному для нас - достижению Джона Конвея, а именно к теореме о свободе воли, которую он доказал совместно с Саймоном Коушеном. Само название этой теоремы звучит загадочно, а уж доказательство и вовсе будет понятно только тем, кто знаком с квантовой механикой. Поэтому мы воспользуемся более доступным вариантом этой теоремы.

Начать придётся издалека.

Поместим источник света перед экраном с двумя узкими щелями, за которыми находится экран. Что мы увидим на экране? Если принять за истину теорию Ньютона о свете, состоящем из корпускул, мы должны увидеть на экране две полоски света напротив двух щелей (это то же самое, как если бы мы сыпали туда песок). Однако, этого не происходит: на экране возникает интерференционная полоса (так выглядит поверхность моря с набегающими волнами - у волн есть гребешки и впадины). То есть, в этом случае свет ведёт себя как волна.
Самое интересное начнётся, если вместо фонарика мы будем пускать в экран с щелями одиночные фотоны (а как мы, благодаря Эйнштейну, знаем, свет всё-таки состоит из частиц - по крайней мере, иногда он так себя ведёт).
Казалось бы, при одиночных частицах никакой волны наблюдаться не может? Тем не менее, эксперименты показывают, что даже в этом случае на экране возникнет интерференционная картина, то есть фотон, находясь в суперпозиции, одновременно проходит через обе щели!

Но и это ещё далеко не всё.
Поставим два поляризационных фильтра сразу после экрана с двумя щелями - один вертикальный, другой горизонтальный. Это даёт нам информацию, через какую именно щель прошёл тот или иной фотон (они больше не находятся в суперпозиции). Как только мы получаем такую информацию, интерференционная картина пропадает и мы видим на втором экране две полоски:

Самое загадочное в этой картине то, что фотон, только что покинувший источник света, каким-то образом "знает" о существовании поляризационных фильтров за экраном и таким образом не входит в суперпозицию, то есть ведёт себя как отдельная частица, а не волна.

Движемся дальше.

Поставим после двух поляризационных фильтров (вертикального и горизонтального) один большой диагональный фильтр. Оба фотона - как прошедший через вертикальный, так и прошедший через горизонтальный фильтр, проходя сквозь диагональный фильтр теряют информацию о своей ориентации - или, что точнее, мы теряем эту информацию о фотонах. Как только это происходит, фотон тут же снова возвращается в суперпозицию, начинает вести себя как волна, и мы снова наблюдаем на втором экране интерференционную картину:

Этот эксперимент называется "Экспериментом квантового ластика" (quantum eraser experiment) из-за того, что диагональный фильтр стирает информацию об ориентации фотона, который сразу же возвращается в суперпозицию.

Но ведь это делает всё предприятие ещё более безумным! Получается, что фотон "знает" о том, что находится по ту сторону экрана, ещё даже не дойдя до щелей. Если диагонального фильтра нет, фотон пройдёт только через одну из щелей, будет "помечен" одним из двух маленьких фильтров и продолжит вести себя как частица. Если же диагональный фильтр поставлен, фотон сразу же "решит" войти в суперпозицию, чтобы пройти через обе щели и дальше уже действовать как волна.
Наступает последний акт нашего действия. Этот новый эксперимент носит название "квантового ластика с отложенным выбором". Вот что это значит.
Представьте, что у нас есть возможность очень быстро убирать большой диагональный фильтр в любой момент времени (и такие эксперименты на самом деле проводятся); а именно, мы можем убрать диагональный фильтр уже после того, как фотон прошёл через щели в первом экране.
Представим, что мы "обманули" фотон и на некоторое время оставили диагональный фильтр на месте. Обманутый таким образом фотон (а на самом деле обманут именно экспериментатор!) входит - как мы думаем - в суперпозицию и проходит сразу через две щели, ведя себя как волна. Теперь мы быстро убираем диагональный фильтр - фотон тут же "превращается" в частицу и не даёт интерференционной картины. А так как превращаться во что-либо фотону уже поздно (ведь щели позади), мы понимаем, что фотон изначально был частицей, когда проходил через одну из щелей - даже при том, что фильтр был ещё на месте. И наоборот: если изначально диагональный фильтр не поставлен, фотон "знает", что он должен пройти только через одну щель, но после того как он это сделал, мы быстро возвращаем фильтр на место, и фотон как будто немедленно входит в суперпозицию (как мы уже знаем, сделал он это ещё до прохождения через щели).

Таким образом, перед тем как фотон проходит через щель (или обе щели), он "знает", как именно поведёт себя человек, проводящий эксперимент, в будущем: решит ли он убрать или поставить диагональный фильтр в последний момент или нет.

Теперь вы, конечно, видите, зачем мы столь подробно разбирали этот эксперимент. Ведь это в точности соответствует нашему парадоксу Ньюкома, в котором Чжуан Цзы выступает в качестве фотона-предсказателя, а Наныч в качестве экспериментатора. Задача Чжуан Цзы - определить, что именно решит Наныч в самый последний момент. Фотон с этим справляется на отлично. Успех Чжуан Цзы зависит от того, насколько Наныч обладает свободой воли в принятии решений...
Вот оно - ключевые слова произнесены! Ведь вы же ещё не забыли, что мы пытаемся доказать теорему Конвея о свободе воли?
Итак, если фотон "знает", как именно поступит экспериментатор - обладает ли экспериментатор свободой воли поменять решение? Ключевым понятием здесь будет некий закон Вселенной, который управляет как действиями фотона в настоящем, так и действиями экспериментатора в будущем. Отсюда следует, что если мы принимаем за данность свободу воли экспериментатора в принятии решений, а стало быть нет никакого вселенского закона, предписывающего ему поступать определённым образом, то мы обязаны заключить, что никакой закон не управляет и действиями фотона.

Отсюда:

если люди обладают свободой воли, то и элементарные частицы обладают свободой воли. (1)

Верно и обратное:

если элементарные частицы не обладают свободой воли, то нет её и у людей. (2)

Это и есть теорема о свободе воли.☆☆

К какому выводу ведут нас элементарные частицы, обладающие волей "принимать любые решения"? Правильно - демон Лапласа в таком случае невозможен. Вселенная недетерминирована.

Ирония же заключается в том, что мы не знаем, какой из тезисов теоремы верен - (1) или (2). ☆☆ ☆

И пока эта сноска окончательно не превратилась в самостоятельную книгу, автор завершает дозволенные речи.

☆ Автор должен признаться, что в первоначальном замысле книги вместо нынешних героев - Наныча, Мистера Цо, Кламсидайла и Философской Курицы - главными героями должны были стать Демон Лапласа, Демон Декарта, Демон Максвелла и Кот Шрёдингера. Но впоследствии было решено, что это немного - как это по-английски? - lame.

☆☆ Наш пострел везде поспел (выделено мной):

Спать совсем не хотелось; одержимо, чувствуя себя почти счастливым, я думал о том, что нет не свете вещи менее материальной, нежели деньги, ибо любая монета (скажем, монета в двадцать сентаво) на деле представляет собой целый набор всевозможных вариантов будущего. Деньги абстрактны, твердил я, деньги — это то, что будет. Они могут стать загородной поездкой, а могут — музыкой Брамса, могут обратиться картой, а могут — шахматами, или чашкой кофе, или поучением Эпиктета о презрении к золоту; это Протей еще более переменчивый, чем Протей с острова Фарос. Это время, которое невозможно предвидеть, время Бергсона, а не жесткое время Ислама или стоиков. Детерминисты отрицают, что в мире могут существовать отдельные друг от друга события, id est что события могут свершаться сами по себе, монета же символизирует для нас свободу воли. [...] Устав от напряженного мудрствования, я заснул, и мне приснилось, что я превратился в монеты, которые охраняет гриф.
(Борхес. Заир)

☆☆☆ Здесь нам опять придётся углубиться в квантовую теорию. Если классические физические теории могут точно и объективно предсказать развитие системы с течением времени, то квантовая механика вводит совершенно новый набор правил, управляющих тем, что происходит, когда наблюдатель проводит в этой системе некое измерение. Результаты этих измерений невозможно предсказать с полной уверенностью - мы можем только рассчитать вероятность получения того или иного результата.

Именно в связи с разным определением понятия измерения, существует несколько групп теорий (или интерпретаций квантовой механики), каждая из которых по своему решает вопрос о существовании демона Лапласа.

Теории динамического коллапса предполагают, что случайность в эволюции элементарных частиц абсолютно фундаментальна и объективна. В настоящем нет ничего, что каким-либо образом определяло бы будущее; Вселенная полностью недетерминирована. Демон Лапласа может уходить в бессрочный отпуск.

В противоположность этому, в теории волны-пилота нет ничего случайного; квантовое состояние развивается детерминированно, как и классическое состояние Ньютона. При этом теория вводит новую концепцию - скрытые переменные (например, фактическое положение частиц в дополнение к традиционной волновой функции: скрытые переменные определены в любой момент времени, но они не известны наблюдателю). По словам физика-космолога Шона Кэрролла

вероятность в теориях волны-пилота полностью субъективна. Она характеризует наши знания, а не объективную реальность. Полноценный демон Лапласа, который бы знал и волновую функцию, и все скрытые переменные, мог бы точно предсказывать будущее, но неуклюжая его версия, которая знала бы только волновую функцию, всё равно должна была бы делать вероятностные прогнозы.

Наконец, многомировая интерпретация Эверетта - самая радикальная, и одновременно самая простая из всех теорий. В тот момент, когда наблюдатель производит измерение (узнаёт информацию об элементарной частице), мир разделяется надвое - а вместе с ним и частица, и наблюдатель. В нашем опыте с фотоном, ластиком и отложенным выбором в одном из миров экспериментатор решает убрать фильтр - и в этом случае фотон проходит только через одну щель как частица, а в другом мире экспериментатор решает оставить фильтр на месте - в этом мире фотон проходит через обе щели, ведя себя как волна. Фотону не нужно ничего "знать" заранее - он просто реализует обе возможности поведения, точно так же, как их реализует экспериментатор. Вопрос загадочного "предсказания будущего" снимается сам собой: просто в каждом из миров это будущее своё. Согласитесь, что это наиболее элегантное решение вопроса.

А что же с демоном Лапласа? Дело в том, что этот демон, будучи одним из наблюдателей, точно так же расщепляется на множество демонов, находящихся в каждом из миров. Вероятно, некий Супердемон Лапласа, одновременно находящийся во всех мирах, мог бы вычислять все исходы, но в таком случае (парадокс!) этот чудо-демон (Бог?) сводится к тривиальному автомату: он просто перечисляет все возможные исходы во всех возможных мирах. Во всяком случае это интересный теологический вопрос.

9

Здесь Чжуан Цзы по сути дела дословно повторяет онтологическое доказательство существования бога Ансельма Кентерберийского, с которым мы подробно познакомились в сноске ** комментария 4 Главы 3.

10

11

10

Речь, конечно же, идёт о знаменитой картине Сальвадора Дали "Сон, вызванный полётом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения".
Со стороны автора было бы весьма опрометчиво не воспользоваться столь замечательным названием картины великого сюрреалиста в своих собственных целях.
Вот что писал об этой картине сам Дали:

Целью было впервые изобразить открытый Фрейдом тип долгого связного сна, вызванного мгновенным воздействием, от которого и происходит пробуждение.

Подобно тому как падение иглы на шею спящего одновременно вызывает его пробуждение и длинный сон, кончающийся гильотиной, жужжанье пчелы вызывает здесь укус жалом, который разбудит Галу.

Вся жизнетворящая биология возникает из лопнувшего граната. Слон Бернини на заднем плане несет на себе обелиск и атрибуты папы.

11

Ну что ж, мы, кажется, выбрались на уровень реальности (что бы это слово ни означало). Вспомним ещё раз слова Чжуан Цзы:

Как [они] невежественны! [Вы оба], и Конфуций и ты, видите сны. Я, говорящий, что ты спишь, также сплю. Такие слова называют невероятными, но если пройдёт тьма поколений и найдётся великий мудрец, который сумеет дать им объяснение, то покажется, что до встречи с ним прошли сутки.*

Так отличается ли сон от реальности? Оказывается, существуют народы, для которых это одно и то же.
Дэниел Эверетт был лингвистом и миссионером. Он отправился в Бразилию, чтобы перевести Библию на язык индейцев пираха и обратить их в христианство. Живя среди пираха и изучая их язык, Эверетт постепенно сам утратил веру, но зато стал знаменитым лингвистом. Его книга

"Не спи - кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей" содержит множество занимательных деталей о жизни и языке пираха, но нам особенно интересен следующий отрывок:

И сами пираха тоже могут пересекать «биги» (существа из иных слоев вселенной) — во сне. Для индейцев пираха сны — это продолжение действительности и непосредственного личного опыта. Возможно, пришельцы из других слоев тоже путешествуют во сне, но, в любом случае, границы они пересекают. Пираха их видели.[...]

В конце концов я установил, что «аипипаи» — это сон, но не совсем в привычном смысле: он считается действительным событием. Вы очевидец случившегося во сне. Сны для пираха не выдумка. Вы видите одним образом наяву и другим образом во сне, но оба этих зрения дают полноценный опыт.

[...] Считая явь и сон в равной мере непосредственным жизненным опытом, пираха могут в пределах этого прямого, непосредственного восприятия решать такие проблемы и вопросы, которые для нас потребовали бы обращения к очевидно вымышленному миру духов и верований. Если я вижу сон о духе, который разрешает мои трудности**, и при этом виденное во сне ничем не отличается от виденного в яви, значит, этот дух находится в пределах моего непосредственного восприятия — моего «ибипио».

* Со времён Чжуан Цзы прошла уже тьма поколений, а мудрец, который смог бы дать объяснение словам "Я, говорящий, что ты спишь, также сплю" так и не найден.
(см. комментарий 6 и далее везде, где повстречаете демона Декарта).

** Похоже взаимные сны Чжуан Цзы и Наныча - это как раз аипипаи пираха; во всяком случае они безоговорочно доверяют информации, полученной во сне.

12

13

12

Пчела цитирует "Сон в летнюю ночь" Шекспира (в переводе H.M.Сатина).
Так говорит Тезей после просмотра небезызвестной пьесы о несчастной любви Фисбы и Пирама:

Двенадцать раз полуночи язык
Уж прогудел. Любовники, в постели!
Теперь настал волшебный час духов.

Похитим мы у утра те часы,
Которые мы подарили ночи.
Нелепая пиеса превосходно
Ускорила шаги тяжелой ночи.
Теперь, друзья, в постели! Две недели
Мы проведем в различных празднествах,

В забавах и ночных увеселеньях.*

Довольно очевидно, что читатель тоже должен провести две недели в забавах и увеселеньях после прочтения нашей нелепой пиесы.

13

Путешествие Пчелы сквозь чужие сны вдохновлено единственным и неповторимым "Хазарским словарём" Милорада Павича. Речь идёт о "ловцах снов" — секте хазарских священнослужителей, которые

умели читать чужие сны, жить в них как в собственном доме и, проносясь сквозь них, отлавливать в них ту добычу, которая им заказана, — человека, вещь или животное. Сохранились записки одного из самых старых ловцов снов, в которых говорится: «Во сне мы чувствуем себя как рыба в воде. Время от времени мы выныриваем из сна, окидываем взглядом собравшихся на берегу и опять погружаемся, торопливо и жадно, потому что нам хорошо только на глубине.[...]

Одного из самых известных толкователей снов, как говорит предание, звали Мокадаса аль-Сафер. Он сумел глубже всех приблизиться к проникновению в тайну, умел укрощать рыб в чужих снах, открывать в них двери, заныривать в сны глубже всех других, до самого Бога, потому что на дне каждого сна лежит Бог.

Конкретные действия, которые будет совершать наша Пчела в дальнейшем, вызваны к жизни вот этим отрывком:

...принцесса Атех полностью посвятила себя секте ловцов снов — хазарских священнослужителей, которые занимались созданием своего рода земной версии той небесной иерархии, которая упоминается в Священном Писании. Атех и члены ее секты обладали способностью направлять в чужие сны послания, свои или чужие мысли и даже предметы. Принцесса Атех могла войти в сон человека, который моложе ее на тысячу лет, любую вещь могла она послать тому, кто видел ее во сне, столь же надежно, как и с гонцом на коне, которого поили вином.

Наконец, чтобы торжественно отметить новый сон Бабочки приведём, наверное, лучшие слова, когда-либо написанные о сне, тишине и метафизике:

Иосиф Бродский, "Большая элегия Джону Донну" **:

Джон Донн уснул, уснуло все вокруг.
Уснули стены, пол, постель, картины,
уснули стол, ковры, засовы, крюк,
весь гардероб, буфет, свеча, гардины.
Уснуло все. Бутыль, стакан, тазы,
хлеб, хлебный нож, фарфор, хрусталь, посуда,
ночник, бельё, шкафы, стекло, часы,
ступеньки лестниц, двери. Ночь повсюду.

[...]

Уснуло всё. Спят крепко толпы книг.
Спят реки слов, покрыты льдом забвенья.
Спят речи все, со всею правдой в них.
Их цепи спят; чуть-чуть звенят их звенья.
Все крепко спят: святые, дьявол, Бог.
Их слуги злые. Их друзья. Их дети.
И только снег шуршит во тьме дорог.
И больше звуков нет на целом свете.

* The iron tongue of midnight hath told twelve:
Lovers, to bed; 'tis almost fairy time.
I fear we shall out-sleep the coming morn
As much as we this night have overwatch'd.
This palpable-gross play hath well beguiled
The heavy gait of night. Sweet friends, to bed.
A fortnight hold we this solemnity,
In nightly revels and new jollity.

** Джон Донн - английский поэт-метафизик XVI века.
Метафизик - звучит интригующе, особенно в контексте этой книги.
А что это значит на самом деле? Похоже, что точного определения нет, но Т.С.Элиот даёт хороший пример в своей статье "Поэты-метафизики":

[...]сплошь и рядом, на месте простой разработки содержательной стороны сравнения, мы встречаемся с его разрастанием за счет моментальных ассоциаций, требующих от читателя значительного проворства.

Из пустоты
Чеканщик создает подобье мира,
На круглый шар с искусством ювелира
Трех континентов нанося черты.
Вот так же в каждой
Слезе твоей я сталкиваюсь с жаждой
Стать целым миром — с обликом твоим.
Не плачь, чтоб в смешанных слезах не сгинуть им.
("О слезах при разлуке". Перевод - кого же ещё? - И.Бродского)

14

Итак, Пчела начинает путешествие по сну Бабочки через рекуррентные сны Чжуан Цзы и Наныча. Представим на минуту, что вопрос передачи информации из сна в сон каким-то образом решён (благодаря принцессе Атех). Перед нами встаёт другой, более сложный вопрос (которым, собственно, и задаётся Пчела): какова последовательность событий? Происходят ли все эти вложенные друг в друга сны одновременно или их временнáя последовательность определена их вложенностью; а если так - что следует за чем?
Сейчас мы находимся во сне Бабочки, которой снится Чжуан Цзы. На следующем уровне Пчела войдёт в сон Чжуан Цзы, которому снится Наныч, а потом наоборот. Заметим также, что Пчела путешествует по снам в обратном порядке - от самого поверхностного уровня (сна Бабочки) до самого глубокого - сна Чжуан Цзы о Наныче и компании (в котором он и ставит перед героями задачу о двух ящиках). С другой стороны - правильно ли этот порядок считать обратным? Ведь этот текущий сон Бабочки наиболее приближён к реальности, то есть к тому уровню, на котором существуют Пчела и Бабочка. Не справедливее было бы считать порядок путешествия Пчелы сквозь сны до самого глубокого уровня правильным, а возвращение её назад в реальность обратным порядком?
И если так, то в каком же тогда порядке происходят события, и в какую именно сторону идёт передача информации, которую несёт Пчела? А происходит ли вообще какая-либо передача информации, если речь в конечном итоге идёт о единственном источнике всех этих виртуальных реальностей-снов - Бабочке?

И что в таком случае происходит со свободой принятия решений участниками описываемых событий?*

* Вместо того, чтобы ломать голову над всеми этими вопросами, читателю с тем же успехом предлагается поразмышлять над фразой

if the meaning of 'true' and 'false' were switched, then this sentence wouldn't be false.

(если бы значения слов "истина" и "ложь" поменялись местами, эта фраза не была бы ложной).

Дуглас Хофштадтер приводит её в своей книге Metamagical Themas с комментарием, что он до сих пор не может понять её смысл.

15

Как и было обещано, мы возвращаемся к Дугласу Хофштадтеру и Дэниелу Деннетту. В той же главе книги "Глаз разума" они поднимают тему реальности спящих с снящихся. Начинают, естественно, с Декарта:

Рене Декарт спрашивал себя, может ли он быть уверен в том, что данное мгновение ему не снится. “Когда я размышляю над этим, то настолько ясно вижу, что не существует неопровержимых указаний, при помощи которых сон может быть отличен от бодрствования, что удивляюсь, и удивляюсь так сильно, что почти убеждаюсь, что сплю.”

Декарту не приходило в голову, что он может быть лишь кем-то из чужого сна, а если и приходило, то он сразу отбросил эту идею. Почему? Разве нельзя увидеть во сне кого-то, кто не был бы вами, но чей опыт был бы частью вашего сна? На такой вопрос ответить непросто. Какая разница между сном, в котором вы видите себя сильно отличным от вас бодрствующего, например, намного моложе или старше, или противоположного пола, и сном, главное действующее лицо которого (скажем, девушка по имени Рената), с чьей “точки зрения” “рассказывался” бы сон, было бы не вами, но неким выдуманным образом точно так же, как и дракон, догоняющий ее во сне? Если бы эта снящаяся девушка спросила Декарта о том, спит она или бодрствует, скорее всего, он ответил бы, что она не спит и не бодрствует — она лишь снится. Когда спящий — настоящий спящий — проснется, она исчезнет. Но кому предназначался бы этот ответ, если она на самом деле не существует, а является лишь персонажем сна?

Являются ли все эти философские размышления о снах и реальности лишь пустой игрой ума?*

* По этому поводу хочется вернуться немного назад, к комментарию 4 Главы 3.
Вспомним спор между реалистическими абстракционистами, мейнонгианцами и фикционалистами.
Насколько серьёзен это спор? Кому, кроме профессиональных онтологов (а есть такие?), на самом деле нужно знать, в каком именно качестве существуют выдуманные или снящиеся кому-то объекты?
Думается, что нерешённая проблема нашего нахождения в матрице (см. комментарий 6) снимает некоторую комичность с постановки этого вопроса.

16

Никто не напомнит, на какой итерации мы сейчас находимся?
Молчание читателя говорит о том, что автор не одинок в своём блуждании по "лабиринту сбивающих с толку двусмысленностей, касающихся времени и причинности", как справедливо указывает Мартин Гарднер.
А если вам не хватило одной притчи, поломайте-ка голову вот над этой головоломкой Франца Кафки, которая так и называется - "О притчах":

Многие жалуются, что слова мудрецов — всего лишь притчи, не применимые к будничной жизни, а она — единственное, что у нас есть. Когда мудрец говорит: «Переступи черту,» то он не имеет в виду, что нужно перейти на другую сторону, чего ещё можно было бы как-то достичь, веди этот путь к имеющему смысл результату, но он имеет в виду некую иносказательную Потустороннесть, что-то, чего мы не знаем, чего он и сам не может описать с большим приближением и что нам, таким образом, ни в чём не может помочь. Все эти притчи, на самом деле, пытаются сказать, что Недоступное недоступно, а это мы знаем и так. Но то, над чем нам каждый день приходится трудиться, это совершенно иные вещи.

На это мудрец сказал: «Зачем вы упорствуете? Если б вы следовали притчам, то сами стали бы притчами и, вместе с тем, осовободились от вседневных забот»

Второй сказал: «Бьюсь об заклад, что и это притча»

Первый сказал: «Ты выиграл»

Второй сказал: «Но только лишь в притче»

Первый сказал: «Нет, в действительности; в притче ты проиграл»*

* Эту притчу Кафки приводит в своей замечательной книге "История чтения" Альберто Мангуэль, некоторое время работавший помощником Борхеса. Вот что он пишет:

Короткий текст, который наш учитель так и не попытался объяснить, взволновал нас и вызвал множество дискуссий в прокуренном кафе «Ла Пуэрто-Рико» за углом от школы. [...] Эти несколько строк говорили не только о том, что любой текст можно считать притчей (и здесь стирается разница между понятиями «притча» и «аллегория»), раскрывая элементы текста извне, но и то, что каждое чтение само по себе аллегорично, как объект других чтений.

17

Возникает вопрос: а зачем вообще понадобилось смешивать и без того непростой парадокс Ньюкома с притчей о Чжаун Цзы и бабочке?

Дело в том, что такое скрещивание идей помогает смоделировать поочерёдные рассуждения обоих участников парадокса о том, каким образом им лучше всего действовать. А сообщения Пчелы добавляют ещё и новый взгляд на проблему, а именно: что происходит, когда оба участника обладают полной информацией о действиях друг друга.
К сожалению, не очень похоже, что нам удастся получить ответ на этот вопрос (даже с помощью Пчелы).

18

Совершенно верно. Что же изменилось со времён комментария 7?
Дело в том, что Чжуан Цзы "стал богом". У него (благодаря Пчеле) появился дар абсолютного предвидения. Он больше и в самом деле не может ошибиться, потому что знает, как именно поведут себя наши герои. Он знает (без всяких предвидений), что Наныч захочет "тихонько" открыть ящик с ватрушками, уже после того как все решат открыть только ящик с ключом.
И это второй способ "решения" парадокса Ньюкома: как только мы имеем дело со всемогущим существом, которое не может ошибаться в своих предсказаниях, у нас остаётся один путь - открыть только непрозрачный ящик.

20

19

Похоже, что Пчела обладает способностью перемещать воображаемые предметы из идеального мира сна в объективную реальность (ох уж эта реальность!). Вполне вероятно, что ключ - будучи основным предметом нашего парадокса - является вечным объектом Уайтхеда, с которым мы уже встречались в комменатрии 4.
Как водится, лучше всех описал пример такого вечного объекта Борхес.
В рассказе "Сон Колриджа" он рассказывает как английскому поэту-романтику Сэмюэлу Тейлору Колриджу* в 1797 году приснился фрагмент стихотворения о дворце монгольского императора XIII века Кубла Хана.

Чудом же этот факт становится после того, как мы узнаём, что и сам дворец привиделся Кубла Хану во сне. По плану, явленному в этом сне, император и возвёл свой дворец. Даём слово Борхесу:

Монгольский император в XIII веке видит во сне дворец и затем строит его согласно своему видению; в XVIII веке английский поэт, который не мог знать, что это сооружение порождено сном, видит во сне поэму об этом дворце. [...]

Первый сон приобщил к реальности дворец, второй, имевший место через пять веков, — поэму (или начало поэмы), внушенную дворцом; за сходством снов просматривается некий план; огромный промежуток времени говорит о сверхчеловеческом характере исполнителя этого плана. [...] Если эта схема верна, то в какую-то ночь, от которой нас отделяют века, некоему читателю «Кубла Хана» привидится во сне статуя или музыка. Человек этот не будет знать о снах двух некогда живших людей, и, быть может, этому ряду снов не будет конца, а ключ к ним окажется в последнем из них.

Написав эти строки, я вдруг увидел — или мне кажется, что увидел, — другое объяснение. Возможно, что еще неизвестный людям архетип, некий вечный объект (в терминологии Уайтхеда), постепенно входит в мир; первым его проявлением был дворец, вторым — поэма. Если бы кто-то попытался их сравнить, он, возможно, увидел бы, что по сути они тождественны.

20

Закончим мы эту главу - кем же ещё, как не отцом и учителем? - Льюисом нашим Кэрроллом, тем более, что ничего более близкого по смыслу к происходящему в ней никто ещё не придумал:

– Послушай, Китти, давай-ка поразмыслим, чей же это был сон! Это вопрос серьезный, милая, так что перестань, пожалуйста, лизать лапу! Тебя ведь умыли сегодня! Понимаешь, Китти, сон этот приснился либо мне, либо Черному Королю. Конечно, он мне снился – но ведь и я ему снилась! Так чей это был сон? Неужели Черного Короля, Китти? **

[...]

Ever drifting down the stream—

Lingering in the golden gleam—

Life, what is it but a dream?

Если мир подлунный сам
Лишь во сне явился нам,
Люди, как не верить снам?

(Перевод Д. Г. Орловской)

* Колридж, по всей видимости, был наш человек:

Хартли [сын Колриджа] сказал маменьке, что сегодня целый день думал – все утро, весь день и весь вечер – «что будет, если будет ничто? Если все мужчины и женщины, деревья и трава, птицы и звери, небо и земля – все исчезнет: темнота и холод – и нечему быть темным и холодным».

Из письма к Саре Хатчинсон.

** Мартин Гарднер по поводу "сна Чёрного короля" (сам этот сон описан в главе Tweedledum and Tweedledee ("Траляля и Труляля")) пишет:

Этот известный спор о сне Черного Короля [...] погружает бедную Алису в мрачные глубины метафизики. Труляля и Траляля, как видим, выражают точку зрения епископа Беркли, считавшего, что все материальные предметы, включая нас самих, "просто снятся" господу. Алиса принимает позицию здравого смысла Сэмюэля Джонсона, полагавшего, что он опровергнул Беркли, пнув ногой большой камень. "Очень поучительный разговор с философской точки зрения, - заметил Бертран Рассел по поводу этой сцены в радиодискуссии, посвященной "Алисе". - Но если б он не был написан так смешно, он был бы слишком печален".